Расшифровка видео
Добрый день, дорогие друзья! Буквально недавно нашем портале была опубликована статья по проблеме преподавания в воскресных школах. И сегодня мы решили пригласить специалиста по этой теме иеромонаха Геннадия (Войтишко), руководителя сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви.
Добрый день!
Здравствуйте!
Эта статья наша начиналась со слова «скучно» – это одна из основных проблем в воскресных школах. Сегодня детям скучно. И я читал ваши статьи, смотрел видео, в которых вы снимались, и вы говорили, что у вас есть идеи, как можно решить эту проблему. Вот как сделать так, чтобы дети не приходили в воскресную школу с унылыми лицами?
Это уже не идеи, это уже проработанные концептуальные основания и стратегия переформатирования или, скажем по-другому, развития всего приходского попечения о детях. В Церкви был сформулирован такой концептуальный документ, он рассмотрен Высшим Церковным Советом и утвержден Священным Синодом.
Ваш вопрос, что делать: чтобы дети не приходили в воскресную школу…
С унылыми лицами…
Унылыми лицами… Для этого прежде всего необходимо прекратить смотреть на детей только лишь в контексте воскресной школы. Это один из узких сегментов, форматов присутствия детей на приходе. И то — не всегда нужны, кстати. Вот надо бы посмотреть на присутствие детей во всей полноте их жизни Церкви, всей приходской жизни. А она не ограничивается только лишь занятиями.
Если воскресная школа это один из сегментов, то какие еще сегменты можно выделить?
Прежде, чем мы это сделаем, давайте зададим себе вопрос: а что мы вообще хотим от наших детей?
Ну, это думаю, что наша основная цель — научить их общению с Богом.
Для этого мы должны сами уметь это делать. Это раз.
Это большая проблема.
Если мы сами не умеем это делать, если мы сами не живём Богом, то чему мы научим наших детей?! Просто пересказывание Закона Божия — в лучшем случае прот. Серафима Слободского? Но тогда мы будем получать вновь и вновь тот результат, который мы имеем. На самом-то деле, конечно, вы затронули важную проблему: если мы не имеем опыта жизни в Боге – нечего и передавать. Один из священников так и сказал мне: «Наша методика работы с детьми заключается в очень простом принципе: мы живём с Богом и дети с нами в Церкви». Так вот если мы задаём себе вопрос: какова наша цель работы с детьми, что мы хотим от наших детей? То… так, разобравшись до самой глубины, можно сформулировать: мы хотели бы, чтобы они были спасены, чтобы они обрели спасение в Боге, чтобы они были просвещены светом Христовой Истины, говоря таким церконо-педагогическим языком. Можем ли мы это гарантировать?
Вряд ли.
А что же тогда мы можем сделать как педагоги, как священники, как родители? Во всяком случае, создать для этого благоприятные условия. И вот это то, что от нас напрямую зависит — от наших усилий, от нашего профессионализма. И от нашей настойчивости в этом. И если мы говорим о том, что мы можем создать благоприятные условия для духовного просвещения детей, надо задать себе следующий вопрос: где эти условия создаются? Естественно, принадлежность к Церкви конкретного человека, конкретного христианина, определяется реальной его принадлежностью к реальной евхаристической общине. Ее нет этой принадлежности — или нет общины евхаристической, или человек не причащается по разным причинам — значит, мы тогда можем с большой-большой натяжкой говорить о его принадлежности Церкви. И вот эти условия жизни детей в Церкви — благоприятные условия — они формируются на приходе. Из чего они состоят? Ну как минимум из пяти граней, на которые можно было бы сейчас вот обратить внимание. Первая — это вопрос развития духовной жизни. Духовная жизнь за партами формулируется или формируется у ребенка?
Едва ли..
Вряд ли. Точно нет. Может быть, еще поговорим еще, что это такое вообще духовная жизнь. Это требует серьезного разъяснения, потому что даже некоторых священников я спрашиваю: но что такое духовная жизнь, вот объясни мне как подростку. Все говорят «духовная жизнь, духовная жизнь»… Но что это? И честно говоря, не каждый найдется, что сказать на эту тему. Второе — это, конечно, наставление в вере. Причем это не передача каких-то сухих вероучительных определений, даже катехизиса.
К этому обычно сводится все.
Дети прекрасно знают вероучительные формулы, может быть. Но это может не становиться (и чаще всего не становится) мотивирующим каким-то посылом для их жизни. Я вам скажу так, по большому счету нам важно увидеть, что ребенок в кризисных ситуациях… — ребенок или взрослый — в кризисных ситуациях поступает в соответствии с Евангелием. И это совсем не про способность в любой момент на уроке выдать вероучительные формулы. Я могу сказать, что мы видим такие примеры, когда дети говорят какие-то правильные ответы, [но] делают совершенно по-другому.
Итак, духовная жизнь — помощь в развития духовной жизни, наставление в вере. И вот конечно же здесь критерием истинности веры, нашей веры, для детей будет являться наше горение, наша уверенность и следование словам которые мы декларируем.
Наша собственная жизнь в целом.
Конечно! Третье — это межличностные связи и иерархия отношений. Какую мы здесь проблему видим? Вот мы говорим с вами о детях. Такое ощущение что дети существуют, как знаете… такой «сферический конь в вакууме» сам по себе. Детей без родителей, без семьи, не бывает. Ну, скажем так, без семьи. Уж не будем какие-то экстремальные вещи приводить — детей в интернатах и детских домах. Но детей без семьи не бывает. Соответственно, если мы занимаясь всей нашей приходской деятельностью в отношении детей, не берем в фокус внимания всю семью, [то] наши усилия тщетны. Об этом тоже стоит поговорить, что это значит. Это будет касаться как раз-таки духовной жизни и причастия родителей. Ну, может быть, еще поговорим.
Это включенность еще, если мы говорим про иерархию отношений, это включенность всех членов общины в эту заботу о детях. Когда я говорю о попечении о детях, синоним здесь — «забота о детях». Какова степень включенности духовенства, например, в это приходское попечение детях? И вот здесь мы тоже видим проблему, острейшим образом, которую эксперты называют — это отстраненность духовенства в большей массе от попечения о детях. Причем критический уровень этой проблемы называют порядка шестидесяти процентов экспертов. А как вообще существующий уровень проблемы — это еще плюс 20. То есть порядок 80 процентов экспертов-практиков, тех, кто занимается непосредственно приходской жизнью, отстраненность духовенства (священников) от занятий с детьми, от попечения о детях, называют достаточно острой.
Здесь есть, действительно, проблема в том, что сами священники иногда не имеют, скажем, возможности передать этот опыт жизни, элементарно потому что они… читают просто книгу [на уроке Закона Божия].
Это острая проблема. И я думаю, что не на один час разговора и даже не на год, откровенно говоря. Но касательно нашего вопроса: мы серьезно занимались исследованием, почему так происходит. И здесь вскрывается несколько тем: это низкий уровень подготовки в области педагогики, низкий уровень подготовки в области психологии. С одной стороны он боится. И не знает как работать с детьми. А с другой стороны, когда начинает делать непрофессионально какие-то вещи, то что не соответствует возрасту … еще больше травмирует эти отношения ребенка с Церковью.
Да, совершенно верно. Это на практике так очень часто я видел.
Поэтому надо, на мой взгляд, очень серьезно думать о помощи будущем пастырям, семинаристам в освоении принципов приходской работы с детьми. Да и взрослыми, так откровенно говоря.
Но педагогика – она в принципе и на взрослым тоже не помещает, совершенно верно.
Абсолютно точно! Потому что, конечно, замечательно, когда священник знает историю Византии, когда он блестяще разбирается в проблематике триниталогии и знает историю Поместных Церквей… — куча всего интересного. Но когда он сталкивается с реальным человеком и не может ответить на его вопросы… да дело даже не в вопросах, а вообще общаться не может…
Но самое страшное здесь в том, что иногда священник не может даже объяснить, а зачем человеку нужен этот вопрос. То есть он пытается рассказывать, а человек спрашивает: «Зачем мне это?», — и он не дает ответа.
Вот когда мы говорим о наставлении вере, я подчеркивал, что это не вопрос просто лишь заучивания вероучительных формул и определений. Это вопрос передачи смыслов. Святейший Патриарх по окончании Божественной литургии на открытии Рождественских чтений в этом году, как раз в 2019 году, сказал: «Основная цель церковной педагогики — передача смыслов». И это действительно так. Всякие формальные вещи, связанные с механикой, так назовем, поведения в храме на богослужении, это все важно. Но, если ты не понимаешь зачем… Тебе говорят, «надо причащаться». Вопрос: зачем? «Надо исповедаться!». Зачем? И вот детей толкают на исповедь, на причастие, еще на какие-то активности церковные. Им горят: надо, надо, надо… Зачем? Вот это «зачем?», этот смысл детям не передается. Потому что не знают его сами — и родители часто и, что греха таить, и духовенство. Схоластические какие-то вещи из катехизиса себе вложили в голову, а протранслировать смысл детям и взрослым не научились.
Итак, развитие духовной жизни, наставление в вере (вот как раз если мы говорим сейчас о передаче смыслов), межличностные отношения и иерархия отношений. Инфраструктура — четвертый. В каком месте дети находятся у нас на богослужении, в свободное время, во время занятий.
Если мы говорим про богослужение, они брошены сами по себе и, извините за это слово, «тусуют» по храму, ставят свечки?… Или для них организована некая комната, в которой ведется подготовительная работа к их причастию, например? А есть ли возможность ребятам, подросткам, детям прийти на приход в свободное время, провести просто спокойно в тишине или с друзьями это время, выпить чаю, пообщаться друг с другом? Или им постоянно нужен «массовик-затейник», который будет «пасти за ручку»?
Когда мне говорят о том, что у детей нет времени, они только (слава Тебе, Господи!) пришли в воскресный день в храм, и мы должны быть этим довольны, я говорю: знаете, вот я посещаю магазины — обычные гипермаркеты — там есть фудкорт (то есть ресторанный дворик), и там столько детей, подростков! Если они там, они — не у нас! И, значит, мы не создали для них среду, в которой было бы им комфортно. Это не значит, что мы должны постоянно с ними заигрывать — это тоже важный момент — нет! Но уж во всяком случае, мы должны задать себе вопрос: а вообще, что мы сделали с точки зрения приходской среды? Или когда я говорю только о маленьких детях, есть ли им возможность присесть на богослужении? Это может быть коврик или какое-то теплозащитное покрытие, которое позволило бы не замерзнуть и т.д.. Это вопрос инфраструктуры. Или даже как у нас что-то обозначено: можно входить в храм или нельзя? Это рестрикции? Или как-то уважительно и даже с хорошим чувством юмора обозначено, как это, например, сделано в Феодоровском соборе в Петербурге?
Именно о нем я и подумал.
Мысли синхронны. И пятое — это, конечно же, важнейшая тоже вещь. И она называется «эмоциональный фон». Это реакция прихожан, приходских сотрудников, духовенства, учителей воскресных школ — вообще всех педагогов — на детей. Эта среда не должна быть как минимум агрессивной. Это агрессивность иногда чувствуется. Когда на детишек шикают. Или детей игнорируют, кстати, — тоже это не совсем правильная история. Но вот прежде всего агрессивности быть не должно. Пять пунктов как минимум.
Отец Геннадий, вы обозначили просто огромное поле работ. И, я так думаю, что по каждому из этих пунктов, можно сказать, что процентов 90 в реальности не соответствует тому что, есть потому что названо идеалом…
А знаете, что нужно сделать? Одну простую вещь. Вот хотя бы, положив себе на ум эти пять позиций, сесть и посмотреть на свой приход: что у нас из этих пяти позиций что-либо делалось или думалось в отношении детей? Что мы думали [о том], как им помочь в развитии их духовной жизни? Опять же, зададимся вопросом, что это такое. В каких форматах и формах у нас проходят занятия? Мы понимаем, что это им интересно или неинтересно? И вообще, каковы тенденции даже преподавания Закона Божия, даже просто элементарных вероучительных занятий? И так далее… Вот если мы посмотрим на весь комплекс нашей приходской жизни в контексте детей через эти пять позиций, мы уже сможем сделать очень многое. Потому что мы сможем увидеть свои слабые места.
Да, совершенно верно! При этом очень часто, когда мы начинаем это реализовывать, мы сталкиваемся дальше с огромным количеством практических проблем, когда невозможно переделать священника, невозможно переделать людей, невозможно достучаться до епископа, чтобы он разрешил изменить даже какую-то обстановку в храме, чтобы она более была дружелюбной…
Процитирую товарища Сталина, который сказал: работайте с тем «Союзом писателей», который у нас есть! Приходится иметь дело с тем, что у нас есть и дальше как-то пытаться работать…
Да, я благодарю вас за то, что вы осветили весь этот комплекс проблем. Я надеюсь, что в дальнейшем мы дадим, возможно, какие-то практические советы нашим зрителям, нашим слушателям, как можно реализовать все это у себя на приходе и как избежать тех сложностей, с которыми мы сталкиваемся в нашей практике.
Сложностей мы не сбежим, просто надо делать.
Да, спасибо большое вам за интервью!
Спасибо!